Человек рождается дважды. Книга 1 - Страница 47

— Ты что же, хочешь поставить меня на колени? — И он опустился на одно колено.

Я понял уже, что довёл его до предела. За столом посмеивались, и я сам чувствовал себя довольно глупо. Это меня Ещё больше взбесило, и я ничего лучше не придумал, как пренебрежительно отвернуться.

— Ну, я тебя заставлю уважать людей, осёл, — тихо выдавил он.

Я думал, что он тут же ударит меня, и насторожился. Но он уже снова улыбнулся и, наклонившись к столу, тихо шепнул:

— Если ты не трус, выйдем на двор и там объЯснимся.

Я встал. Он подошёл к столу и со спокойной любезностью предупредил:

— Вы начинайте, друзья, у нас небольшое дело, и мы вернёмся через десять минут.

…Словом, скоро я заЯвил: «Пожалуй хватит. Теперь я заработал право на угощение…»

— Ну, вот и добро, давно бы так! — засмеялся он без всякого зла. Помог мне привести себя в порядок. Вот так мы познакомились, а потом и крепко подружились с Володькой.

Митяй принёс дров, поправил костёр и снова набил трубку. Пламя затрепетало, и теперь казалось, что он беззвучно смеётся, потряхивая бородой.

Колосову не терпелось узнать, как они оказались на Колыме, но он сдерживал своё любопытство. Однако Николай не выдержал.

— А как же вы попали на Колыму?

Митяй почесал бороду и скосил глаза на чёрные пятна плотов.

— Может, посмотреть? — поднялся Колосов.

— Я слышу, не нужно, — проговорил тот и продолжал свой рассказ: — Про колымское золото проведал Володька у Поликарпова. Тот ещё с Бориской и Сафи Гайфуллиным разведывали Среднеканскую долину. А когда Бориска, натолкнувшись на хорошее золото, погиб, Поликарпов застолбил тот участок и махнул в Москву с заявкой, да порядки уже стали другие. У него, конечно, ничего не получилось, тогда он загулял в Якутске. Там они с Шулиным и встретились. Меня и уговорил Володька. Собрались мы только в двадцать седьмом году, махнули через Якутск напрЯмик. Тогда ведь многие подались в эти края, да не все дошли.

— Вдвоём рискнули?

— Почему вдвоём, втроём пошли. Володька с Сакжоем и я.

— Где эта собака?

— Сакжой — это был пёс! Не собака, а чудо, под стать хозяину. Не Сакжой — не добрались бы мы никогда. Шулин горяч и самонадеян. Стали сплавляться по реке на плоту, неожиданно нарвались на пороги, а ниже ещё хуже — сплошные камни да буруны. Плот разнесло, думали, конец. Снесло бы нас, если бы не Сакжой. Вытащил. Когда оказались на берегу, то не успели и сообразить, как он снова бросился в самый водоворот и пропал из виду. Отдышались, решили разыскать и похоронить.

— Погиб? — ужаснулся Николай.

— Нет. В верстах трёх ниже порогов нашли. Лежал на песке рядом с сидором. Ободранный и измятый о камни, Володька даже прослезился и давай его целовать в нос, в глаза, а тот очнулся, застонал, взвизгнул, рванулся было встать, но не мог. Помяло его здорово. А ведь он вытащил из воды наш сидор с продуктами, будто понимал. Думали, подохнет, но нет, через три дня уже ковылял. Пошли дальше.

Володька оставался почти голодным, всё пса подкармливал, да и я, чего греха таить, тоже хитрил. И надо же было так заблудиться в распадках! Дошли до того, что не приведи господь. Хотели поближе, а вышло куда хуже.

— Ну а где же Сакжой? — не унимался Николай.

— Съел я его.

— Как съел? — вскрикнули оба.

Митяй снова помолчал, было видно, что ему неприятно вспоминать об этой истории. Он выбил трубку, сунул в мешочек у пояса и виновато пожевал усы.

— Как едят? Сварил и съел. А что оставалось мне делать? Повредил ногу. А тут захватила осень, идти невозможно. Устроили шалаш, а жрать нечего, рыба уже скатилась из ключей. Так терпели, маялись дней пять, а тут пошёл снег. Не пропадать же обоим, я и заикнулся Володьке, чтобы уходил. Так он меня чуть не пришиб и пообещал выбить дух, если ещё раз заикнусь. Да я знал, что это бесполезно, пришлось молчать. А тут ещё какая-то лихоманка прицепилась, и я так расклеился и ослаб, что стал порой забываться.

Как-то прихожу в себя, Володьки нет. У шалаша запас дров, в котелке вода, а над головой висят куски мяса. Я сразу догадался — Сакжой. На мясе записка: «Пока тЯни. Пойду разыщу Якутов и вернусь…» — Митяй улыбнулся — Вот теперь и судите, что за человек Шулин. Дней через семь пригнал он пару оленей и привёз Ещё мяса. Вот так-то.

Он больше не проронил ни слова.

Уровень воды за ночь ещё больше повысился. Плоты натягивали верёвки, как бы торопя с отплытием. Митяй нарубил кустов, набросал их на брёвна, а сверху завалил травой и отвЯзал канат. Быстрое течение понесло плоты к устью Среднекана.

Лежать было мягко. Запах зелени приятно щекотал и располагал ко сну. На изгибах реки, разворачивая плоты, Митяй громко кричал: «Взяли!» Парни вскакивали, брались за шесты и, выправив плоты, снова бросались на мягкую подстилку. Рядом садился и Митяй.

Впереди показался среднеканский берег и скала.

— А ну, хлопцы, за шесты, как бы не удариться. Ты, Юрка, становись впереди и за скалой сразу подашь выкидку. Там кто-нибудь из мужиков примет. А ты, Николай, становись рядом, может, придётся рулевым выгребать.

РаспорЯдившись, Митяй намотал через локоть тонкую бечеву, привязанную к длинной верёвке, и подал моток Колосову.

Быстрое течение переката. Митяй всеми силами старался развернуть плот, но всё же их ударило углом о скалу. За выступом берега показался галечный откос, но там никого не было. Плоты относило, а на тропинке к спуску только показалось три человека. Скатываясь с обрыва, двое кинулись к лодке, а один бежал навстречу плотам. Было понятно, что люди прозевали.